Бытует стереотипное мнение, что в Средние века в исламском мире расцветала наука, пока в Европе царили религиозные догматы, а потом всё стало наоборот. Однако это не так, и английский учёный Джеймс Поскетт доказывает, что в исламском мире наука и религия не исключали друг друга, а совсем наоборот, и в эпоху Возрождения исследования активно продолжались, а на основе их трудов свои штудии начинали европейские, индийские и китайские учёные. С разрешения издательства «Альпина Паблишер» публикуем фрагмент из книги Поскетта «Незападная история науки. Открытия, о которых мы не знали».
Улугбек родился в 1394 году и был внуком Тамерлана, основателя империи Тимуридов. В XIV в. Тамерлан завоевал большую часть Центральной Азии, стремясь объединить регион под властью одного исламского правителя. В детстве Улугбек сопровождал деда в военных походах и именно тогда увлёкся астрономией. Во время одного из таких походов он посетил руины знаменитой Марагинской обсерватории (от города Марага, или Мераге, расположенного на северо-западе современного Ирана), которая была построена в XIII в.
Вдохновившись её огромным каменным квадрантом (ещё одним астрономическим инструментом для измерения высоты небесных светил), Улугбек решил построить такую же обсерваторию в Самарканде. Для Улугбека астрономическая обсерватория была в равной степени местом научных исследований и религиозного служения. В исламском мире наука и вера всегда шли рука об руку. Ислам полагается на точную астрономическую информацию (от расчёта времени пяти ежедневных молитв до определения начала и конца Рамадана), возможно, больше, чем любая другая религия в мире.
Иван Билибин. Двор мечети Аль-Азхар и университетский комплекс, Каир
Построив Самаркандскую обсерваторию, Улугбек сделал то, что считал своим религиозным долгом. Стремление к знаниям есть долг каждого истинного мусульманина, говорил он, цитируя слова пророка Мухаммеда. Покровительство наукам, особенно астрономии, было давней традицией мусульманских правителей, восходившей ещё к Средним векам.
В IX в. в Багдаде правитель Аббасидского халифата основал Дом мудрости, или Байт аль-Хикма, — исламскую академию, которая собрала множество выдающихся мыслителей, внесших важный вклад в различные области науки, от математики до химии. В Багдаде создали алгебру и открыли законы оптики. Многие научные термины, используемые и сегодня (алхимия, алгоритм и др.), происходят из арабского языка или названы в честь мусульманских учёных. Недаром историки науки часто называют период с X по XIV в. золотым веком ислама.
Но с концепцией золотого века ислама есть одна серьезная проблема. Она основана на ложном представлении, будто исламская наука — вместе с исламской цивилизацией в целом — сразу же по окончании Средневековья вступила в период упадка. Это представление исключает мусульманский мир из истории научной революции, разворачивавшейся между XV и XVII вв.
Однако концепция золотого века ислама была придумана в XIX в., чтобы оправдать экспансию европейских империй на Ближний Восток. Позже, в период холодной войны, её подхватили историки науки из Западной Европы и США, а также постколониальные националисты: они пытались доказать, что достижения исламской науки — дело далёкого прошлого.
Действительно, исламские учёные сыграли ключевую роль в развитии науки именно в Средние века, однако они не вымерли в одночасье в XIV в. Улугбек и его обсерватория — важное напоминание об этом. Улугбек продолжил традицию покровительства наукам, заложенную предыдущими поколениями мусульманских правителей за несколько веков до него, и передал её дальше — далеко за пределы золотого века ислама, с которым обычно связывается исламская наука.
В отличие от многих восточных шахов, эмиров и султанов, которые просто выступали в роли покровителей, Улугбек и сам был блестящим математиком и астрономом. В документах того времени его называют «сахибом обсерватории»: арабское слово сахиб имеет двойной смысл — «начальник» и «соратник», и, следовательно, правитель Самарканда играл активную роль в руководстве программой астрономических работ. Согласно указаниям Улугбека, за Солнцем и Луной следовало наблюдать ежедневно, за Меркурием — каждые пять дней, а за прочими планетами — каждые десять дней.
Нам также известно, что Улугбек внимательно изучал труды астрономов прошлого: до нас дошёл принадлежавший Улугбеку экземпляр средневекового арабского каталога звёздного неба. Книга неподвижных звёзд с заметками по-персидски на полях. Современники высоко оценивали и его математические способности. Один астроном описал случай, когда Улугбек «вычислил долготу положения Солнца с точностью до двух угловых минут путём мысленного расчёта во время езды верхом». Учёные со всей Центральной Азии съезжались в Самарканд, чтобы заниматься наукой под патронажем этого великого царя и астронома.
Одним из бриллиантов в этой сокровищнице умов был Али аль-Кушчи. Он родился в 1403 году в Самарканде в семье сокольничего Улугбека, вырос в комфортных условиях при дворе и был принят в одно из новых учебных заведений, основанных правителем Самарканда. Обладая пытливым умом, юноша в совершенстве овладел астролябией — классическим инструментом для астрономических наблюдений и некоторых математических вычислений, — а также изучил ряд персидских рукописей, посвящённых законам движения планет.
Вскоре аль-Кушчи решил применить полученные знания на практике. Он пересёк пустыню и добрался до Оманского залива, где исследовал связь Луны с приливами и отливами. По итогам этой экспедиции он написал свою первую научную работу — короткий манускрипт, посвящённый фазам Луны. В те времена любой астроном, открывший более точный способ предсказывать движение Луны, мог рассчитывать на благорасположение правителей — в частности, потому что в исламе используется лунный календарь, основанный на смене лунных фаз.
Узнав о работе Али Кушчи, Улугбек был впечатлён и тут же предложил ему вернуться в Самарканд, чтобы присоединиться к работе в обсерватории. Али Кушчи согласился и внёс важный вклад в подготовку одного из самых выдающихся и значимых трудов в истории астрономии — «Гурганского зиджа», также известного как «Зидж Улугбека» (ок. 1437). Написанный на персидском языке, «Зидж Улугбека» представлял собой каталог самых точных астрономических измерений (их точность и полнота оставались непревзойдёнными на протяжении следующих 150 лет). Значительная часть работы была выполнена Али Кушчи. Улугбек лично участвовал в астрономических наблюдениях, бегая вверх-вниз по лестнице в центре обсерватории и отслеживая движение звёзд и планет по шкале секстанта Фахри.
Окончательный каталог, результат более чем 15-летних ежедневных наблюдений, включал сведения о 1018 звёздах и об орбитах пяти известных планет (Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна). Помимо этого, в «Зидже Улугбека» приводится длина солнечного года, рассчитанная самаркандскими астрономами, — ключевая величина для составления годового календаря: 365 дней, 6 часов, 10 минут и 8 секунд. Это всего на 25 секунд расходится со значением, которое было определено современными астрономами более 500 лет спустя.
Если его дед Тамерлан стремился объединить исламский мир посредством завоеваний, то Улугбек сделал это при помощи науки. Его астрономические таблицы определяли повседневную жизнь мусульман по всей империи Тимуридов. Всюду, от Багдада до Бухары, по таблицам Улугбека рассчитывалось время молитв и важнейших религиозных событий. Они также помогали астрономам указывать точное направление на Мекку — это один из важнейших аспектов выполнения мусульманских обрядов.
Посредством астрономии Улугбек надеялся охватить все народы Центральной Азии, чтобы добиться религиозного и политического единения. Вскоре «Зидж Улугбека» распространился и за пределы империи Тимуридов — на восток и на запад вдоль Шёлкового пути. В Египте мамлюкский султан велел сделать список с таблиц. Затем местные астрономы перевели этот труд с персидского на арабский и пересчитали многие координаты относительно Каира. Позже астрономические таблицы Улугбека достигли Константинополя и Дели, способствовав таким образом стандартизации религиозной практики по всему исламскому миру.
Гибель Улугбека положила конец Самаркандской астрономической школе, но фундаментальная трансформация представлений о том, как устроено небо, только начиналась. Научная революция развивалась как продукт глобального культурного обмена. Связи между Европой, Азией и Африкой c середины XVI до начала XVIII в. способствовали развитию астрономии и математики. Эта эпоха ознаменовалась значительным расширением религиозных и торговых связей, а также усилением культурного взаимодействия, что привело к знакомству разных людей и народов с широким кругом новых научных идей. Караваны, ходившие по Шёлковому пути, и миссионеры, пересекавшие Индийский океан, возвращались домой с копиями арабских рукописей, китайских каталогов звёздного неба и индийских астрономических таблиц.
Примерно в то же время, когда Улугбек строил свою обсерваторию, Европа вступила в эпоху Ренессанса. Это был период бурного прогресса в науках и искусствах, длившийся с XV по XVII в. (это авторская периодизация Ренессанса; чаще его датируют XIV–XVI вв. — Прим. ред.). В эпоху Ренессанса (или — дословно — Возрождения) европейские мыслители и учёные начали по-новому интерпретировать древнегреческих и древнеримских авторов. Такие астрономы, как прославленный Николай Коперник (он впервые предположил, что Солнце находится в центре Вселенной), в конечном счете отвергли мудрость древних, предложив радикально новые теории движения планет.
Именно эта версия лежит в основе традиционной истории науки. Но научную революцию в Европе невозможно объяснить в отрыве от того, что происходило в других частях света. Коперник опирался на идеи из арабских и персидских рукописей, завезённых в Европу из Самарканда и Константинополя. Тогда же китайские, индийские и африканские астрономы объединяли собственные идеи с идеями, доходившими до них из Европы и исламского мира. Можно увидеть поразительное сходство в трудах учёных из Европы, Африки и Азии: сплав нового со старым, а также взаимопроникновение культур. Это было мировое Возрождение — от Рима до Пекина. Идеи путешествовали через океаны и по Шёлковому пути, а европейские, азиатские и африканские империи стали свидетелями фундаментальной трансформации науки.
Чтобы понять историю астрономии и математики в период научной революции, нам нужно начинать не с традиционного рассказа о Копернике — европейском мыслителе, а с рассказа об учёных исламского мира, чьи идеи послужили вдохновением для европейцев.
