Никогда ранее тюркский мир не добивался такого могущества, как к началу XV века. Фактически тюрки были главной политической, экономической и военной силой Евразии, а также движущей силой цивилизации, пробуждающейся от 200-летнего морока монгольского владычества. Из этого сплава пассионарности, мощи и богатства вполне могла родиться средневековая сверхдержава, диктующая свою непререкаемую волю как Западу, так и Востоку. Однако судьба со свойственной ей иронией распорядилась слегка иначе: таких сверхдержав появилось сразу две. Османская армия после громких побед на Косовом поле и при Никополе готовилась со дня на день уничтожить остатки Византии и разлиться по сломленной и отказавшейся от сопротивления Европе. А империя Темура, покорив Ближний Восток и опустошив Северную Индию, дошла в своей экспансии до Анатолии. Не только нам с высоты сегодняшнего дня, но и современникам было вполне очевидно: амбиции Амира Темура и султана Баязида могут привести лишь к столкновению. Союз тюркских властителей был принципиально невозможен — в конце концов, каждый из них был убеждён в собственной исключительности, а также в судьбоносности своей глобальной миссии. 20 июля 1402 года многолетнее заочное противостояние двух императоров пришло к логической кровавой развязке вблизи современной столицы Турции — Анкары. А поскольку тогда этот город назывался Ангора, величайшее сражение вошло в историю как Ангорская битва.
Многие слышали словосочетание «точка бифуркации». Между прочим, это термин из неравновесной термодинамики, однако благодаря историкам — как альтернативным, так и вполне традиционным — данное выражение прочно закрепилось как определение некоего ключевого происшествия, меняющего ход вещей и направляющего дальнейшее течение событий. Популярными в массовой культуре точками бифуркации считаются, например, экспедиция Колумба, выход Генриха VIII из подчинения Риму, битва при Ватерлоо, Октябрьская революция, Мюнхенский сговор и убийство Кеннеди. Так вот, если заглянуть в прошлое ещё глубже, то Ангорская битва, бесспорно, стоит в одном ряду с этими вехами. Ибо, согласно модному ныне выражению, мир после неё уже никогда не был прежним.
Мы в редакции 7MEN собрали наиболее известные факты и мифы о роковой встрече полководцев, которые сами закрыли для себя путь к разделу мира более 600 лет назад.
БАЯЗИД СПРОВОЦИРОВАЛ ТЕМУРА
Формально — да. С одной стороны, авторитет Баязида Молниеносного как защитника веры после разгрома крестоносцев был весьма высок, и даже великому Сахибкирану приходилось это учитывать в военном планировании. Однако, как известно, найти повод для атаки нетрудно, если решение воевать уже принято. Тем более когда противник, ослеплённый громкими триумфами, сам очертя голову лезет на рожон.
В конце XIV столетия на территории Восточной Анатолии, Азербайджана и Ирака располагалось государство Кара-Коюнлу. Ну как «государство»… скорее, племенной союз, разгромленный Темуром в результате одного из походов. Глава разбитого войска Кара Юсуф бежал под крыло Баязида, который неосмотрительно обещал ему своё покровительство. Более того, отправил османские отряды отвоёвывать Кара-Коюнлу, где уже правили самаркандские наместники.
Между правителями завязалась оживлённая переписка, которую лишь с натяжкой можно назвать дипломатической, поскольку значительную её часть составляла откровенная ругань. Если вкратце, то Темур резонно требовал вывести османские войска с территории своего протектората, покинуть Сивас, а также выдать ему Кара-Юсуфа. Баязид же оказался достаточно самонадеян не только для того, чтобы осыпать оппонента всевозможными оскорблениями, но и предложить ему решить конфликт на поле битвы. Что ж, первый раунд остался за владыкой Самарканда: Темур получил долгожданный casus belli.
БАЯЗИД МОЛНИЕНОСНО ПРОИГРАЛ
Ну нет, операция по принуждению османов к миру в принципе не могла быть скоротечной, тем более в те времена. В конце концов, это был грозный противник уровня египетских мамлюков и Китая, а Амир Темур не зря считался величайшим стратегом своего времени. Сахибкиран, скажем так, никуда не торопился.
В 1400 году туранская армия вторглась в Малую Азию, откуда поспешно отступили османы. Темур же, взяв символический приз в виде Сиваса, не стал преследовать их до Босфора, направив свои железные туманы в союзную Баязиду Сирию. И, лишь захватив Дамаск, Алеппо и Багдад, наглядно продемонстрировав всему миру робость соперника, Темур вернулся к османским пределам, разбив гигантский лагерь практически под боком у султана. И не просто на зиму — войска стояли там вплоть до лета 1402 года, оказывая, надо думать, серьёзное психологическое давление на соседей.
ДЕЛО В ЧИСЛЕННОМ ПРЕВОСХОДСТВЕ
Да нет, всё куда сложнее. Хронистам в плане численности противоборствующих сил в целом доверия мало, и вот почему. Количество воинов с каждой стороны рознится у них от 50 до 250 тысяч. Неплохой разбег, согласитесь. Да, большинство исследователей сходятся на том, что у туранцев было-таки численное превосходство, однако сам Баязид относился к этому вполне спокойно, когда писал Темуру: «Твои армии бесчисленны, пусть так, но что такое стрелы твоих стремительных воинов против ятаганов и боевых топоров моих непоколебимых и непобедимых янычар?..»
Кроме того, на стороне османского султана было доскональное знание местности, симпатии населения, лояльность беев, а также налаженная логистика, обеспечение и возможность выставить против агрессора, проделавшего долгий боевой путь, свежее, полное сил войско. Во всяком случае, так должно было быть. Ну а на деле всё вышло с точностью до наоборот: вместо того чтобы отвести армию в горы, где туранская конница лишалась решающего преимущества, Баязид, глупейшим образом потеряв из виду противника, начал маневрировать вслепую, расслабившись настолько, что даже отпустил большую часть корпуса на облавную охоту. Уже с запозданием получив донесение разведки о том, что Темур обошёл его и стремительно движется к Ангоре, он бросился вдогонку, но лишь затем, чтобы увидеть туранцев на оставленных им ранее выгодных позициях. Хуже того, Сахибкиран захватил значительную часть вражеских припасов, так что изнурённое погоней османское войско вынуждено было тут же, за неимением провианта, ввязываться в бой на равнине, то есть в максимально уязвимом положении.
ЛЕГЕНДА О ЗНАМЁНАХ
Согласно популярному преданию, властители перед битвой съехались для переговоров. И якобы Баязид, окинув взором развевающиеся вражеские знамёна с изображением трёх колец, символизировавших подвластные Сахибкирану части света, недовольно обронил: «Какая наглость полагать, будто тебе принадлежит весь мир…» На что Амир Темур, усмехнувшись, указал на османские флаги с полумесяцем, отвечая: «Что ж, по-моему, куда большая наглость считать, что тебе принадлежит луна…»
Был ли такой диалог в действительности? Едва ли. Но история красивая.
СУЛТАНА ПРЕДАЛИ?
Да, измена в ближайшем окружении Баязида имела место — это исторический факт. Предопределила ли она исход битвы — вопрос даже не дискуссионный: все серьёзные исследователи сходятся в том, что османы проиграли бой ещё до его начала.
Судите сами: султан построил войска тылом к горам с возможностью отступления лишь по флангам. Причём в стремлении укрепить центр он вынужден был фланги ослабить. И если левое крыло османской армии составляли сербы под началом монаршего шурина Стефана Лазаревича, то на правом расположились дружины анатолийских беев. Туранское построение было иным: сильный центр плюс мощный резерв из 30 отборных полков.
Интересно то, что на первых порах удача как будто благоволила Баязиду: атаки лёгкой самаркандской конницы раз за разом разбивались о стену сербских рыцарей. Более того, латники Стефана Лазаревича продолжали какое-то время держаться даже тогда, когда командующий правым крылом Мираншах бросил в бой все свои силы. Однако обороной сражения не выигрывают, да и сербов было слишком мало, чтобы изменить исход противостояния. Под неукротимым натиском противника максимум, на что достало сил сербам, — вырваться из почти замкнувшегося кольца, соединившись с османским центром.
А вот на левом фланге во всём блеске показал себя уже не только военный, но и дипломатический гений Темура: отряды беев Анатолии, а также около 20 тысяч татарских наёмников перешли на его сторону, бросив незадачливого султана на произвол судьбы. Последовавший далее ввод в бой резерва обеспечил скорую расправу над грозными янычарами, после чего сам Баязид Молниеносный был пленён тем, над кем он совсем недавно прилюдно потешался, а вот сыновья и большая часть придворных попросту бежали с поля брани.
Очевидно, что подкуп анатолийцев и татар нужен был Сахибкирану не для результата, в котором он и так не сомневался, а лишь для сбережения собственных воинов и победы меньшей кровью. В чём он, собственно, и преуспел: после Ангорской битвы в считаные дни пали Бурса, Никея и прочие крупнейшие города Малой Азии.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ БАЯЗИДА
Вопрос, который обычно интересует читателей даже больше, чем дальнейшая судьба Османского султаната: как обошёлся Амир Темур с пленным Баязидом? Что ж, некоторые хронисты утверждают, что узник был посажен в железную клетку и питался объедками, а его любимая жена Деспина-хатун (в девичестве — сербская княжна Оливера Лазаревич) якобы прислуживала на пирах Сахибкирана.
Однако более авторитетные источники утверждают прямо противоположное. Амир Темур обошёлся с царственным пленником достойно, простив былые обиды: за них он сполна отплатил под Ангорой. Супруге Баязида позволили находиться рядом с мужем, который, впрочем, менее чем через год скончался, не выдержав позора поражения. В пользу этой версии говорит и то, что Оливера после этого печального события была отправлена под надёжным эскортом к своему брату Стефану, прожила долгую жизнь при сербском дворе и скончалась в 1444 году в возрасте 70 лет. Не самая типичная судьба для бесправной заложницы, не так ли? Да и бежавшему с поля Ангорской битвы наследнику Баязида шехзаде Сулейману Темур лично отправил кафтан, который тот не раздумывая принял, признав себя вассалом Великого Амира, а Османскую державу — протекторатом Самарканда.
ГЛОБАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Османская держава, уже изготовившаяся к захвату Константинополя и вторжению в Европу через Балканы, лежала в руинах, а новоявленному султану Сулейману предстояло ещё годами доказывать своё право на трон предков не только соседям, но и собственным братьям, ввязавшимся в междоусобицу.
Византия, которая практически утратила все свои территории и в которую не верил в мире уже никто, как будто обрела второе дыхание. Император Иоанн VII Палеолог, воспользовавшись поражением давнего врага, немедленно отвоевал у османов побережье Мраморного моря и Фессалоники, продлив на полвека существование Второго Рима.
Болгария и другие территории временно вышли из подчинения османам, погрузившимся в собственную реальную версию «Игры престолов», а страны Запада получили благодаря успешному походу Амира Темура десятилетия передышки именно в тот момент, когда им в принципе нечего было противопоставить янычарам Баязида Молниеносного — ко временам, показанным в «Великолепном веке», европейцы уже были готовы к деятельной обороне. Неудивительно, что Сахибкирана с блестящей победой не преминули официально поздравить короли Англии, Франции и Кастилии, а знаменитый Руй Гонсалес де Клавихо именно после Ангорской битвы предпринял длительную поездку в Мавераннахр для живописания традиций и быта самаркандского двора.
