Если вдуматься, какой объём работы и ответственность лежат на плечах нашего героя, невольно проникнешься уважением. После общения с ним впечатления только усиливаются: молодой, энергичный, креативный, остроумный, и при этом очень глубокий и интересный собеседник. Одному из ключевых топ-менеджеров Orient Group Дильшоду Шукурову родители прочили карьеру железнодорожника, хотя сам он с детства мечтал работать в «большом светлом офисе», к чему пришёл довольно быстро. О детских воспоминаниях, ценностях, привычках и отношении к деньгам читайте в материале редакции.
■ Дильшод, в общении с Вами чувствуется простота в хорошем смысле слова. При этом Вы руководитель крупных компаний Orient Group. Отдельный вопрос будет о том, как Вы всё успеваете, но сейчас о другом. Начнём интервью классически — с детства. Очень хочется понять, как Вам удаётся сохранить в себе лёгкость в общении и отношении к жизни, будучи серьёзным топ-менеджером. Обычно такой статус накладывает отпечаток на характер.
Что ж, здесь нет ничего необычного. Но давайте по порядку. Я родился в Коканде, в самой простой советской рабочей семье. Мать — преподаватель, отец — железнодорожник. Меня воспитывали бабушка и дедушка. Я жил с ними, чтобы не мешать родителям работать. Это было нормально в те времена: социальная обстановка была соответствующая.
Окончил физико-математический лицей, затем по совету отца поступил на экономический факультет в транспортный институт. Он тогда был убеждён, что кто-то должен продолжить династию железнодорожников. Но я мечтал совсем о другом. О чём может мечтать ребёнок счастливых 1980-х и тяжёлых 1990-х? Работать в иностранной компании где-нибудь в Америке или Европе… Но, раз отец так хотел, я говорил «хоп» и делал, как он просил. Не считаю, что это плохо, но рано или поздно такое воспитание даёт свои плоды.
■ Судя по Вашим воспоминаниям, отец был довольно строгим.
Да, очень. Честно говоря, мы дрожали, когда в выходные он оставался дома. Боялись. У папы было армейское воспитание.
■ У Вас есть братья?
Нас у родителей трое, и все сыновья. Генетика такая (cмеётся). У моего отца были только братья, у нас тоже только мальчики, и сам я воспитываю четырёх сыновей.
Кстати, вам будет интересно узнать, что моим первым местом работы было издание «Рынок. Деньги. Кредит» — журнал для банкиров. Я работал там экономистом на полставки, потом руководил финансовым блоком. Для дополнительного заработка писал статьи. Ещё сотрудничал в газете «Агентство финансовых новостей».
■ Так, значит, мы коллеги?
Получается, что так. Я работал, потому что мне нужны были деньги, и по тем временам неплохо зарабатывал. Родители хотели, чтобы после учёбы в университете я вернулся в Коканд и работал железнодорожником. Логика у отца была простая и понятная: миллионером не стану, но и от голода не умру. Он по-своему за меня переживал. Что делать, пришлось тогда снова послушаться и вернуться в родной город.
■ Вы бросили работу в редакции и переехали из столицы обратно в Коканд?
Да. Это был тяжёлый период. Работая в редакции, я имел всё, что мог себе пожелать студент. А мне пришлось отказаться от светлого офиса, служебной машины, ежегодных премий. Сделал большой шаг назад. Ради отца пошёл работать обычным слесарем в вагонное депо. Помню, настолько стыдился этого, что даже не принёс на работу трудовую книжку. Вы представьте, какой бы у меня был карьерный рост на бумаге? Я был заместителем начальника — а стал слесарем.
■ И долго продержались? Что-то мне подсказывает, что работа слесаря оказалась Вам не по душе.
Я проработал полгода. И потом, как сейчас помню, увидел по телевизору объявление о том, что в Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) требуется специалист по микрокредитованию. Подал заявку и успешно прошёл отбор. Я тогда интенсивно изучал английский, уж очень мне хотелось работать в западной атмосфере. Отличное было время! Зарплату в долларах платили. Жил хорошо. Был молод и холост (cмеётся).
■ Как отреагировал отец?
Вначале он расстроился, но после того, как я начал приносить домой деньги, успокоился. Пришлось смириться с моим выбором, и это дорогого стоит. Не думайте, что отец какой-то тиран, во многих советских семьях было так принято: как скажет глава семьи, так и будет. Сейчас, конечно, воспитание у детей совсем иное, но трудно сказать, как лучше и правильней.
У меня, как я уже сказал, четыре сына, и я прислушиваюсь к их мнению. Если один из них захочет быть микрохирургом, то я не буду заставлять его работать железнодорожником или строителем. Я их слушаю и поддерживаю, но в определённой мере я с ними строг. Если кто-то начинает показывать характер, мне приходится быть пожёстче, но в итоге всё равно договариваемся. Дети должны понимать, кто в доме главный.
■ Сами Вы каким были ребёнком? Послушным или хулиганом?
Мы практически жили на улице — поздно домой возвращались и рано уходили. Стреляли из рогатки, играли в футбол, каждый день какие-то драки: ведь в наше время были популярны боевые виды спорта. Я сам больше трёх лет занимался карате, потом четыре года боксом. В институте увлекался бодибилдингом. Вообще, по воспоминаниям, наше детство было сложным. На завтрак — буханка хлеба, чай и сахар. С момента распада СССР и до 1996 года жили мы так. Потом всё более-менее стабилизировалось.
■ Ваше детство было, мягко скажем, непростым. Вы были многого лишены, а сейчас можете себе позволить всё, о чём мечтали тогда. Но ощущаете ли Вы от этого внутреннее удовлетворение?
В этой жизни все радости очень короткие. Мы радуемся, когда покупаем свой первый телефон, но через какое-то время забываем об этом — и радость уходит. Купили машину мечты, например Mercedes-Benz, но, поездив на ней, принимаем это как обыденность — радость снова прошла. Так что чувство радости и довольства бывает недолгим. Расскажу одну историю, которую я принял как урок.
У арабов есть традиция: когда дети оканчивают вуз, родители устраивают праздник и дарят ценные подарки. Одна семья по случаю получения сыном диплома собрала гостей. Наступает долгожданный момент — поздравление отца. Но вместо квартиры или машины юноша получает в подарок резиновый мяч. Выпускнику очень неудобно перед друзьями, он считает, что отец его опозорил. На что тот отвечает: «Помнишь, в детстве, когда мы зашли в магазин, увидев этот мяч, ты лёг на пол, плакал и умолял купить его? Тогда мяч был самым ценным подарком для тебя. Сейчас ценный подарок — это машина или квартира. Но когда тебе будет 60, получив в подарок кабриолет, о котором ты сейчас так мечтаешь, ты почувствуешь, что этот подарок тебе не нужен. Всё потому, что ценность вещей со временем меняется, нет ничего исключительно ценного в этом мире. Всё меняется, всё забывается, и ценность теряется».
■ А что лично Вам сейчас приносит радость?
Хороший вопрос, заставляет о многом задуматься. Как правило, люди гонятся за материальными вещами, а я не сторонник этого. С 30 лет занимаю руководящие должности, имею хороший достаток, но не гонюсь за ним. Для меня настоящая ценность — это баланс и спокойствие. И сейчас я нахожусь в таком состоянии. Сколько себя помню, никогда не переживал насчёт работы или по поводу того, что останусь без зарплаты, что от меня откажутся мои друзья. Не надо переживать из-за пустяков. Я абсолютно уверен: всё, что должно произойти, произойдёт. Мы не властны всё держать под контролем. Даже пища, которую мы едим, контролируется нами только до определённого момента. Когда она достигает желудка, процесс перестаёт от нас зависеть. Так и здесь. С этим нужно смириться.
«Все мы любим деньги. Если кто-нибудь скажет, что он их не любит, то соврёт».
■ Нельзя же полностью отрицать материальные ценности. Неужели деньги — это не важно?
Все мы любим деньги. Если кто-нибудь скажет, что он их не любит, то соврёт. Просто надо оставаться человеком и сохранять свой покой. Сохранять баланс. Я не говорю, что деньги — это не ценность, я говорю, что это не главная ценность, понимаете? Вообще, часто бывает так, что ценным становится то, что теряешь. О зубе начинаешь думать только тогда, когда он заболит.
Но есть ценности постоянные. Например, любовь родителей к детям — это то, что неизменно. Что заложено природой.
■ Мы отошли в сторону, вернёмся к Вашей биографии. Значит, Вы работали в банке, а дальше?
Вернулся на железную дорогу.
■ Опять? Зачем?
Я всё-таки решил попробовать себя в этом направлении: кем я только не работал — маркетологом, экономистом! В конце концов стал начальником управления в 30 лет — моя первая руководящая должность — и отправился строить железные дороги в Афганистан. Очень успешно, кстати говоря.
По возвращении быстро продвинулся по карьерной лестнице: начальник экономического управления, руководитель проекта по строительству железнодорожных тоннелей, авиастроительный завод, — затем перешёл в автомобильную отрасль, а после неё в частный сектор — в Orient Group.
■ В холдинге, насколько мы знаем, Вы тоже прошли интересный путь.
Изначально меня пригласили в Orient Group руководить строительством завода по производству железнодорожных шпал.
■ Я смотрю, железная дорогая Вас не отпускает.
(Смеётся.) И не говорите! Но продлилось это недолго, через два года мне доверили поднимать BMK (Bektemir Metall Konstruksiyalari), а следом и весь субхолдинг, специализирующийся на изготовлении металлоконструкций и производстве железобетонных изделий.
«Мне предстоит отвечать за перестройку Yangi Zamon Bino в EPC-подрядчика. Будем строить объекты под ключ. Качественно и в срок».
■ А сейчас Вы решили перейти на стройку? Кстати говоря, поздравляем с назначением генеральным директором Yangi Zamon Bino!
Спасибо! Но моё назначение не означает переход с одной должности на другую. Речь идёт об объединении промышленных активов. То есть на сегодняшний день под единым управлением находится восемь предприятий, которые производят продукцию для объектов автодорожной отрасли, энергетики, телекоммуникаций и железнодорожной инфраструктуры, ко всему этому добавилось строительство.
Мне предстоит отвечать за перестройку Yangi Zamon Bino в EPC-подрядчика, простым языком — генерального подрядчика, который отвечает за проектирование, управление закупками, строительство, надзор и ввод в эксплуатацию объектов. Иными словами, мы будем строить объекты под ключ. Качественно и в срок. Необходимый задел для этого есть. Разумеется, какое-то время мне придётся сфокусироваться на развитии нового актива, пока не выстроятся все процессы. Однако я уверен, что это никак не отразится на успехах направления «металл». Там работает команда профессионалов, и в их компетентности я не сомневаюсь.
■ Кстати, о команде. Сколько человек у Вас сейчас в подчинении? Сотни, тысячи?
Если брать в целом по всем активам, около четырёх тысяч. Тысячи компетентных сотрудников, преданных своему делу. Не открою ничего нового, если скажу, что успех работы зависит от усилий команды. А команда, в свою очередь, от личности руководителя. Какое начальство — такая и команда. Не скажу, что совпадение на все 100%, но не меньше 80%.
Руководители, с которыми я работаю сегодня — сильные, опытные и заинтересованные люди, они глубоко погружаются даже в операционные дела и способны принимать верные и эффективные решения на любом уровне. Удивительно, как им хватает времени и энергии. При этом в общении с ними чувствуется участие и заинтересованность, нет ощущения, что с тобой говорят свысока. Горжусь, работая в одной команде с такими людьми, вдохновляюсь их примером и стараюсь соответствовать.
■ Вы говорите, что сейчас находитесь в балансе. Как это возможно с такой нагрузкой? Мне кажется, у Вас настолько активный жизненный период, что спокойствие может только сниться.
Ошибаетесь. Я сторонник того, что любые решения надо принимать на холодную голову, и в этом мне помогает добрая привычка: я очень рано просыпаюсь. Хотите, покажу свой будильник? Вот, смотрите… подъём в 03:40. Я ощущаю ценность раннего утра и независимо от того, во сколько засыпаю, просыпаюсь всегда в одно и то же время. Эти часы мне нужны, чтобы побыть наедине с собой. Два часа после пробуждения уделяю духовному развитию, читаю книги.
Такая привычка может показаться странной, но именно это даёт мне энергию, возможность размышлять и планировать. Знаете, у меня был опыт управления более чем 300 объектами одновременно, которые к тому же были разбросаны по всей республике. Это во времена, когда я работал в Автодоре. Успевал всех выслушать и проконтролировать, так что и в новой должности, я уверен, всё получится. Поверьте, здания строить гораздо проще, чем самого себя. Зато если этому всё-таки научишься — будешь строить здания уровня Orient.
■ Вы успешный мужчина, но ответьте, довольны ли Вы собой?
Есть у меня один недостаток: я постоянно занят работой. Целые дни провожу на рабочем месте, и это мешает мне быть полноценным отцом для своих детей. Я их очень редко вижу и мало времени провожу с ними. Как итог — мои дети не делятся со мной своими чувствами. Один раз я отчаялся и взял телефон сына, чтобы понять, чем он живёт. Я знаю, что так делать нельзя, уважаю личные границы, но сторговался с собой и решил, что один раз можно. Увы, я узнал своего ребёнка совсем с другой стороны. Но в этом есть и моя вина, я осознал свою ошибку, понял, что нужно больше времени проводить с детьми, иначе их «кошёлек» отцовской любви может оскудеть.
■ Я думаю, многим успешным людям это знакомо. Оправдываешь себя тем, что работаешь ради семьи. Но так ли это?
Да, точно! Мы пытаемся оправдать свою занятость на работе заботой о семье. Но на самом деле деньги и комфорт никогда не заменят истинных чувств и общения. Не хочу, чтобы мои дети стали жертвами избытка, никто же не хочет, чтобы они были разбалованными и неспособными противостоять трудностям. Жизнь должна научить их самостоятельности и смирению. Особенно это касается мальчиков.
■ Есть очень известное выражение: «Плохие времена создают сильных людей, сильные люди создают хорошие времена, хорошие времена создают слабых людей».
Надо хотя бы создать искусственные условия для выживания. Учить смирению, чтобы знали, что за всё в этой жизни надо платить. Мудрость к человеку приходит с годами, с опытом и практикой. Умные люди — теоретики, мудрые — практики.
■ Вы говорили, что в детстве хотели работать в светлых офисах. Ваши ожидания оправдались?
Мы уже пришли к выводу, что ценности меняются. Если раньше я хотел мяч, то сегодня мечтаю совсем о другом. Если раньше я мечтал работать в светлом офисе, то теперь я их строю! (Смеётся.) А что касается рабочего места, то мне, честно говоря, без разницы, где я буду сидеть, хоть в контейнере. Главное, чтобы у меня был кофе. Вот без него я совсем не могу.
■ И всё же о чём Вы мечтаете?
На сегодняшний день, наверное, все мои амбиции перекрываются задачами, решение которых мне доверяет Orient Group.
Серьёзно: это такой челлендж, который далеко не каждому выпадает в жизни. Но вообще я мечтаю когда-нибудь открыть свой маленький ресторанчик. Тихий, спокойный, который будет мне по сердцу. Не в качестве бизнес-проекта, а для себя, для души. Я очень люблю готовить, поэтому сам буду шеф-поваром. Зайдя в мой ресторан, каждый проникнется его атмосферой. Сейчас отчётливо вижу эту картину: вся семья собирается в моём ресторане, сыновья со своими жёнами и детьми, слышится гул голосов и звонкий смех, мы садимся за стол, общаемся и приступаем к ужину, приготовленному мной. Я думаю, это будет момент абсолютного счастья! Именно ради таких моментов хочется жить.
